Василий Сахаров - Когда пришла чума [litres]

Непутёвый Валерка ни черта не понял, но кивнул:

– Да.

– Тогда вперёд.

Мужики вышли из дома, остановились возле «нивы», и Валера спросил:

– А как же мы поедем? Топлива нет. Я видел, как новый Людкин хахаль всё слил.

– Не кипишуй, – усмехнулся Трофимыч. – Пока приезжие суетились, я одну канистру в сторонку отставил. Они не заметили.

Ночь. Я в одиночестве сидел в машине и пытался при помощи мобильника поймать какую-нибудь радиостанцию. Однако кроме местной волны, которая по кругу передавала одно и то же – город Великий Устюг закрыт, – ничего не было. Треск помех, и на этом всё.

– Блин! – Я отбросил бесполезный мобильник на приборную панель.

Подтянув наплечную кобуру с пистолетом, накинул лёгкую курточку, взял отобранный вчера у попавшегося на пути наркомана хороший тактический фонарик и вышел.

По телу сразу прошёл озноб. Середина августа, и должно быть тепло, но мы не на юге и даже не в Москве. Забрались на север прилично, а здесь ночами прохладно. Если более точно обозначить свою локацию, то мы где-то между опустевшим посёлком Новатор и городом Великий Устюг, в котором живёт Дед Мороз. Вокруг нас полевой лагерь беженцев, в котором больше двух тысяч человек. Топлива нет. Деньги потеряли свою цену. С едой плохо. Чистая вода в дефиците. Город закрыт, и объехать его невозможно. Везде армейские патрули и полиция, а помимо них неплохо вооружённые ополченцы, больше напоминающие бойцов ЧВК – униформа и оружие, а также чёткая структура управления. Причём почти все они, как говорят беженцы, которые с ними общались, не местные.

В общем, мы в очередной раз застряли. С каждым днём в лагере становилось всё больше народа, люди волнуются и нервничают, вспыхивают драки, и вероятность заражения растёт. Был слушок, что сегодня на дороге машину пытались остановить. Она хотела прорваться через кордон, но ничего не вышло. Заградотряд её расстрелял. А когда бойцы подошли, то обнаружили внутри трёх человек, и у каждого лицо в белёсых оспенных волдырях. Машину сожгли, а бойцов отправили в карантин, слишком они приблизились к опасности.

Мы в лагере сидим четвёртый день и никак не можем решить, что делать дальше. Дядьке проще. Он палатку поставил и постоянно проводит время с Людмилой. Охи-вздохи-стоны. Ему вроде как думать некогда, вся энергия в член ушла. И Людка рада, в её жизни появился настоящий мужчина. А мне чем заняться? Люди кругом чужие, общение с опаской, каждый готов к тому, что сосед окажется врагом или больным. У каждого пятого огнестрел, а у остальных ножи, топоры и мачете. Словно на Диком Западе оказался. Вчера попытался в Новатор сходить, думал, может, чего найду. Но не дошёл. С какими-то агрессивными бродягами бомжеватого вида столкнулся. Пришлось даже стрелять. Пока в воздух. А потом возвращаться.

Посмотрев на небо, я не увидел звёзд. То ли кроны деревьев не давали их увидеть, то ли тучи. Не разберёшь. Время около десяти часов вечера, спать рано, да и не охота, днём пару раз вздремнул. К ручью за водой сходил, а потом по лагерю пошлялся и новости послушал.

Тихо, стараясь не шуметь, я приблизился к нашей палатке и прислушался. Внутри шорохи и тихие стоны Людмилы.

«Опять они за своё, только секс на уме», – промелькнула у меня мысль, и, улыбнувшись, я снова отправился бродить по лагерю.

Опасно это – в темноте ходить. Но есть тропки, которые считаются общими, и я двигался по ним. Одна – из нашей рощи через поле на трассу, а другая – к речке, которая снабжала лагерь водой.

Прошёл мимо потрёпанной белой «десятки». Хозяина, сурового мужика, который представился как Шериф, и его жену татарку Мадину не увидел. Наверное, уже спят.

Дальше набитый вещами автобус ПАЗ, а вот здесь многолюдно. Семь-восемь человек в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет сидели возле костра, в котором горела старая покрышка, и о чём-то спорили. Говорок непонятный. Это многодетная семья Ефремовых, они пермяки или коми. Я этого не понял. Выглядят как русские, половина блондины с голубыми глазами и по-русски разговаривают чисто. А между собой общаются по-своему. Не разберёшь. Ясно одно – они родом из этих широт, но проживали в Нижнем Новгороде. Хотели вернуться в Пермский край, спрятаться у родичей в лесах. Да не вышло. От кордона до кордона ехали и оказались под Великим Устюгом.

За пазиком – поцарапанный «мерседес» чёрного цвета и рядом – красивая девушка, которая разговаривала с двумя девчонками-близняшками. Она общаться ни с кем не желала и всегда держала под рукой травматический пистолет. Но кое-какую информацию я из неё выудил. Зовут Светлана. Из Москвы. Была подругой серьёзного предпринимателя. Когда узнала о надвигающейся беде, вместе с хахалем и детьми, которые оказались её сестрами, подалась в Ямало-Ненецкий АО, где у мужика бизнес и жильё. Любовника по дороге потеряла, то ли убили, то ли сам сбежал. И она зависла. Куда все едут, туда и она. Короче, потенциальная жертва. Баба взрослая, а дура дурой. Ладно, сама. А детей куда тянет? Ведь пропадут же, им не больше девяти-десяти лет, прямо ангелочки, совершенно не приспособленные к выживанию в дикой природе. И, может, меня это не задевало бы так серьёзно, но девушка очень уж красивая. Длинноволосая блондинка, стройная, фигурка точёная и грудь третьего размера. Есть на что посмотреть и за что подержаться. Как её увидел, даже сердце дрогнуло. Понимаю, что она немного старше и с детьми, которые на данный момент являются бесполезным балластом. Но всё равно приятно на неё смотреть и хочется улыбаться. Что это – лёгкая влюблённость, ностальгия по прошлым временам, когда такие красотки были вокруг, или нечто большее? Не понимаю, и это мне не нравится, потому что отвлекает.

– Привет, Свет, – махнул я ей рукой и улыбнулся девочкам. – Как дела, крохи?

Девушка не ответила, а дети прижались к сестре.

Пожав плечами, я пошёл дальше. Следующая машина – КамАЗ без прицепа. Внутри горел свет, и видно, как дальнобойщик Мухтар, дагестанец, который никак не мог добраться домой, потому что кончилась горючка, пытается кому-то позвонить. Как ни пройду мимо, он телефон мучает и ругается. Думает, что вот-вот появится связь, хотя бы на полчаса, и он созвонится с земляками, которые ему помогут. Ага… Сейчас… Нынче каждый сам за себя. Хотя пока Мухтар не сломал автомобильную рацию, я с ним делился продуктами. Он мне информацию, а я ему пачку галет и банку тушёнки. Что характерно, свиной, и он не отказывался. Только ел ночью, чтобы Аллах не увидел.

Я прошёл по тропинке ещё десять метров и оказался на поляне. Когда мы на неё впервые заехали, было чистенько, а сейчас, прошу прощения за выражение, всё засрали. Здесь молодёжь тусуется, мои ровесники. Но мне с ними не по пути. Шесть машин и четыре мотоцикла. В толпе полтора десятка парней и девчонок. Сами себя они называют хиппи. А по сути – кучка дармоедов. Постоянно трахаются, бухают и мастерят бульбуляторы. Им всё равно, что будет завтра. Я хотел было навести порядок, поговорить с ними серьёзно и предложить выбор: они остаются и ведут себя тихо или сваливают. Но дядька не подписался, ему лень, а остальные в стороне. Ну, а сам я не герой, хоть и с оружием. У них, между прочим, тоже стволы имеются.